Автор: Вячеслав Ургатов;
Корректоры: Лина Есина, Ysaira;
Обложка: AngelISKRA.
Художник: ShoddyArt.
Scholomance (Некроситет) – школа колдунов в Трансильвании,
где сам Дьявол преподаёт тёмное ремесло.
Там же, по поверьям, учился легендарный князь Влад Цепеш по прозвищу Дракула…
Луна застыла в грязном небе. Чёрный ветер сдувал гнилые листья в кучки и шерстил жухлую траву. Мёртвая вода не шумела в холоде вечера. Разбитые временем постройки походили на серые зубы, торчащие из гниющей плоти.
Я прибыл в Западные Чумные земли в поисках озера Дарроумир, чтобы отыскать городок Каэр Дарроу. В сумке хрустела пачка чистой бумаги, приятно стучали друг о друга пузырьки с чернилами. Что бы ни случилось, сюжет для журнала должен быть написан.
Путники рассказывали, что даже после смерти Короля-лича тревожные вести приходили из пустынного края: о пропадающих людях, о мертвецах, что бредут по изрытой дождём дороге, и о криках из чрева земли.
Я собирал заметки для работы: читал пыльные фолианты, вырезки из дневников, расспрашивал трактирщиков и бывалых искателей приключений. В большинстве своём все качали головами или отмалчивались. Бывало, крутили пальцем у виска.
— О, Каэр Дарроу… — сказал брюхастый трактирщик с седыми висками. — Ты из смелых? Или это из-за Тыквовина? Любишь нервишки пощекотать?
Он протирал кружки, высунув язык. Нечто цепляло в его пустых глазах, блестящих бесхитростно, как бутылки эля на стойке. В сумрачной тишине таверны трещал камин, и тряпка с шорохом ходила по дереву кружки.
— Король-лич мёртв, туда собаке и дорога, — продолжил он. — Но там, в Каэр Дарроу, до сих пор стоит знамя Плети… Это как пить дать.
Я стал плохо спать. Стоило сомкнуть глаза, как перед глазами синело звёздное небо, булькала вода у скрипящих причалов, протяжно кричали птицы в полёте над бурыми елями, вселяя в сердце тоску… И оно… Рваное знамя Плети, что бьётся и хлопает на ледяном ветру.
Полный решимости, я отправился в Западные Чумные земли. Что-то невидимое, холодное и вечное гнало меня в эту клоаку ужаса.
Чем ближе я подлетал к озеру Дарроумир, тем пустыннее становились дороги. Реже скрипели повозки, гружённые товарами. Даже звери и птицы перестали шуметь в листве и небе. Нездоровый запах некогда свирепствовавшей чумы налился в воздухе.
Когда на горизонте потемнел излом построек и студёный воздух проел до костей, я решил устроить привал. Костёр и сытный ужин согрели меня. Я достал все бумаги о неживом острове, что смог найти.
«Каэр Дарроу издавна стоит вотчиной древней и могущественной семьи Баровых. Помещики управляли обширными землями: Бриллом, Южнобережьем, Мельницей Таррен и другими.
Хозяйство Баровых процветало, с каждым годом наращивая удой молока, запасы зерна и мяса. Золото и власть превратили аристократов в жадных, беспринципных владетелей. Они легко впадали в ярость. Так, только в … году около двухсот крестьян были наказаны кнутом».
«Это точно преувеличение», — подумал я, отрывая взгляд от жёлтых страниц. Откуда у автора такие точные числа? Хотя в богатство я верил. О забитой казне Баровых ходили легенды, а власть и золото мало кого делают добрыми ребятами.
Я отложил книжку и взял кое-что потоньше.
«После поколений греха и разврата Алексей Баров заключил сделку с Кел'Тузадом, желая бессмертия, и отдал свои земли, поместье и людей в услужение Плети! СГНИЛИ ДОБРОДЕТЕЛИ СПРАВЕДЛИВОСТИ И ДОБРА! Покайся и пойми, что Свет отринул это место и…»
Я вздрогнул и бросил книжицу в костёр. Зачем я взял паладинский памфлет?
«Каэр Дарроу милостью Света процветает! Полнится зерном, молоком и чем надобно. Род наших мудрых правителей Баровых древний и знатный. Рад засвидетельствовать, что сам я принадлежу к их славному двору. Давеча сам лорд узнал, что мучаюсь костями, и предложил ядрёную мазь. Как втёр в колено, так охнул!..»
Это уже интереснее. Мемуары или дневники всегда полезны – узнаёшь много деталей. Правда, их нужно тщательно проверять… Да и состояние книги огорчало: часть страниц была вырвана или запачкана, обложка превратилась в лохмотья.
Я поплотнее закутался в плащ, придвинулся к костру и продолжил чтение:
«...и так и сказал, что надо вино нести в другое место. И сыр тоже. Да, сыр и вино были там, но в связи с перестановкой и новыми гостями – очень важными гостями – нам придётся так делать. Я распорядился тотчас же. Все упыхались и вспотели, но указания выполнили. Так мальчишкам и сказал: «Вы, обалдуи, не знаете, где живёте и в какой нужде живут такие, как вы! Так что язык в карманы и за работу, прости Свет. А раз господин Баров сказал, то не зазря, как вы, языки почесать».
На берегу внизу треснула ветка, и звук эхом прокатился по чёрной глади озера. Я вздрогнул и прижал к себе дневник.
Полные нежити земли подходящими для лагеря не назовёшь. Я укрылся на холме, с которого удобно просматривался остров, но в темноте трудно разглядеть, что происходило в тени между деревьями внизу.
Страницы приятно шелестели. Много книг располагало общими знаниями о Баровых и землях Лордерона, но этот рукописный вариант книги я нашёл почти случайно. Мне продал его из-под полы молчаливый гном в таверне «Зарезанный ягнёнок».
Мурашки пробежали по телу, когда я вспомнил, что гном сам нашёл меня и поинтересовался, нуждаюсь ли я в информации об острове на озере Дарроушир и… о том, что находится на нём. Я кивнул. Он назвал цену и улыбнулся. Зубы… зубы были острые.
Я пошевелил костёр палкой и продолжил чтение, желая стряхнуть неприятное воспоминание.
«Конечно, не ладили супруги, это все понимают. Ева Саркова сама слышала… ну да в хозяйстве они так же крепки, а в семейной-то жизни, ну как иначе? Не побранишься – не полюбишься, мой дед так говаривал. Всё пройдет, это я понимал. И все понимали. Больно друг друга любят они…
…По случаю прибытия этого самого мага – и даже не одного! – мы закатили пирушку такую, что сапоги скукоживались. Я аж за голову схватился: и сыр, и вино, и хлеб, и чего только не угрохали…»
Неужели это о Кел'Тузаде? Там ли он делал первых личей? Эх, автор дневника, знал бы ты – описал бы поточнее. Но для него это обычная хроника дворовой жизни. Мало ли гостей принимали Баровы?
«…И никто не знал, откуда, но видели, что там, у мельниц, шляется эта образина и смердит ужасно. Я не поверил и охотников отправил. Вернулись трое…
… и господин не открывал, и даже в дверь эти молодчики в капюшонах не пускали. Я вроде напустился на одного, усатого, но он только покачал головой. Я — зырк — и ахнул. Глаза-то у него белые, что твоё молоко.
…кто-то кричал… мы шли, просили пустить куда надо и спросили, зачем клетки. Они только расставляли свечи вокруг клетки и всё чертили гадостью круги свои. Только портили красоту. Всё говорили, что господин сам дал указание так-то и так-то ставить, и показали бумаги с его подписью. Веяло из подвалов холодом, да таким крепчайшим, что усы леденели…
…когда ясно стало, что всё, пропал мальчик, мы стали спрашивать с них. Вышел вперёд Ариксон, мужик крепкий. Они ему в голову его же топором и дали… Все закричали и разбежались кто куда…»
Далее страницы были замызганы тёмными пятнами, а где-то и вовсе отсутствовали. В самом конце сохранилась единственная строчка:
«…спаси Свет это место».
Я снова взглянул на тени под холмом, подполз к костру и, обратившись в медведя, свернулся клубком. Тлеющие под мохнатым боком дрова приятно грели.
Я собирался с духом, ведь на следующий день предстояло идти к пугающим до мурашек развалинам посреди острова.
Крик птицы разбудил меня.
Сначала я осторожно облетел остров. Мёртвые здания спали, окружив стены крепости. И я решил пройтись по мосту.
Павшие листья и камешки хрустели под сапогами. Когда-то тут стояли стражники, встречали гостей. Сердце пропустило удар, когда я увидел его. Знамя Плети. Оно билось на ветру у прохода на остров.
Затем я обошёл заброшенное селение. В домах стоял полумрак, было оглушающе тихо. В конце концов я подошёл ближе к крепости, которую можно было различить по проваленной крыше.
Внезапно я почувствовал тоску. Зачем я бреду сюда? Что я найду в развалинах?
Между тем ноги несли меня в разверзшуюся пасть прохода. Когда я вошёл, спокойный голос остановил меня.
— Далеко ли идёшь ты, друид?
Говорил старик в странном одеянии. Он качался в кресле-качалке, положив морщинистые руки на колени. Глаза его смотрели ясно и приветливо.
— Никогда не думал, что ночные эльфы так любопытны. Не бойся, это место не опасно. Как видишь, даже такой немощный старик, как я, может находиться здесь без страха.
Я подумал, что как раз таки его присутствие делает это место тревожным, но промолчал и сделал шаг назад.
— Боишься? — удивился старик. — Так тому и быть. И что же привело тебя на останки некогда великого королевства?.. А, работа. Даже во времена моей молодости всюду читали эти жалкие газетёнки и журналы. Им только и нужно было найти о чём черкать. Но тебе повезло, что я здесь. Если ты спустишься в подземелья этого замка, то найдёшь только полузатопленные развалины, усеянные костями. Видит Свет, немного осталось тех, кто знает правду. И я один из них.
Старик помолчал, пожевав губы.
— Вижу, я всё ещё вызываю подозрения. Я хожу сюда, отдавая дань памяти прошлому. Что-что?.. А, живу я отшельником во Внутренних землях, совсем недалеко отсюда. Дай-ка мне перевести дух, и я расскажу всё, что знаю.
Он прикрыл глаза и продолжил качаться. Скрип кресла и рваный ветер были единственными звуками во мраке поместья.
— Знаешь ли ты, что почти все документы обрываются на том, что Плеть заполонила земли, и Баровы продали себя Кел'Тузаду? Но это не всё. Они заключили сделку с определённой целью. Лич хотел открыть здесь школу, где способные маги смогли бы стать некромантами, как когда-то он сам. Школу назвали Некроситетом.
Не смотри на меня так, друид. Я знаю, о чём говорю. Всё, что было до падения Короля-лича, сокрыто тьмой, но я помню, как чума свирепствовала в округе, а ужасы царили под землёй. А ты знал, что самые первые абоминации, сшитые из кусков тел, были созданы здесь?
Население Каэр Дарроу, слуги замка – все они пошли в расход, чтобы юные некроманты отточили своё тёмное искусство.
Старик немного помолчал.
— О, тогда небо над Лордероном ещё не заполонили летающие цитадели мёртвых, и переоборудованная крипта под Каэр Дарроу была одной из первых школ для некромантов того времени.
— А откуда вы это знаете? — робко спросил я.
Старик улыбнулся, показав гнилые обломки зубов.
— Ты очень умён, если боишься даже согбенного старика. Но бояться нечего. Даже если бы я был способен убить тебя, зачем мне это? Раз уж ты пришёл за знанием, сядь и слушай… Только вот не найдётся ли у тебя табачку? Свой я оставил дома.
Я осторожно достал пакет с табаком и протянул старику.
— Ох, я и трубку забыл… а табачок-то дворфийский, как я вижу по знаку.
Трубка была забита, табак затлел, и старик с удовольствием пускал кольца в воздух.
— Спасибо, ночной эльф. Как я уже говорил, за вечную жизнь, какой бы ужасной она ни была, Баровы отдали своё поместье, и… работа закипела.
— И что было внутри?
— О, поместье некромантам было без надобности, но в древней крипте проводились ужасные опыты. Людей хватали из кроватей и тащили туда, вниз. Лишь немногие выжили… Остальные же превратились в отвратительных умертвий или попали в котёл экспериментов.
— Неужели никто не спасся? — спросил я.
— Кажется, их сын спасся. Но куда привела его дорога, я знать не знаю.
— И как обучали в… Некроситете?
— У входа бродили по библиотеке ученики, что прошли базовый курс. Между ними блуждали призраки. Это было удобно, ведь при штурме в расход шли бы самые малоценные некроманты. Знаешь ли ты, какие ужасные фолианты изучались здесь? «В Тени Света», «Тёмный гримуар»…
— А дальше?
— Дальше можно было попасть в зал призыва, где новички оживляли скелеты… Кости они подбирали в комнатке, где отвратительный вампир-горгулья Киртонос опустошал тела людей.
— Джандис Барова стала бесплотным духом. Она преуспела в создании иллюзий и с удовольствием учила этому других. Ещё дальше эти твари проводили эксперименты над маленькими дракончиками. Всё, что умирало, бросали в ямы с костями…
Старик выпустил струю дыма и продолжил:
— Скелет-маг Вектус и его помощник Мардук учили основам самых юных некромантов. Те, кто пройдёт курс с успехом, могут надеяться на обучение алхимии от лича Раса Ледяного Шёпота. Иронично, что курсы алхимии давали в комнате, где когда-то Баровы хранили вино.
— А уже после юные студенты выбирают, чем именно они хотят заняться в своей нежизни.
Например, отвратительный садист Крастинов преподавал углубленную алхимию и пытки.
Курсу управления нежитью учил Хранитель Знаний Полкетт. Инструктор Коварнесса знала всё о тёмных заклинаниях. Леди Барова учила улучшенной магии ценой своей плоти. Сам Алексей Баров преподавал бой на холодном оружии. Тех, кто ни в чём не преуспевал, жрал Равениан – гигантский мясной голем с болтами в голове.
И в центре ужасной школы – тёмный магистр Гандлинг, что оценивал учеников. Решал, достойны ли они… И если нет, то школу пополнял новый материал для экспериментов.
Старик замолчал, жуя трубку. Я вздрогнул и поплотнее закутался в плащ. Почему-то жутко было смотреть в провал коридора слева. Кажется, я слышал, как где-то там капала вода.
— И вы сказали, что сейчас там кости и вода?
Старик кивнул.
— Кости, вода, каменное крошево… и Свет знает, что ещё.
— Как это произошло?
— Постепенно. Когда Король-лич пал, многие из местных учителей бежали или погибли. Отважные герои очистили Некроситет от зла.
Но магистр тёмных искусств Гангдлинг подчинил себе нежить и даже попытался захватить Андорал… правда, неудачно. Тогда он вернулся и продолжил обучать некромантов.
— Он пытался вернуть былую славу, даже снова воскресил Громоклина – гигантского костяного голема. Дух Джандис Баровой так и не упокоился. Но это была лишь тень прошлого, ибо без поддержки Короля-лича…
Старик махнул рукой.
— Но их тоже ждала похожая участь. Они были раздавлены славными героями, а дух Алексея Барова очищен и отомщён. Кто знает, что делает его единственный живой сын сейчас?
— То есть все несчастные были отомщены, духи упокоились.
Старик кивнул:
— Да... Кто-то всё ещё мучается без пристанища…
Он опустил взгляд своих безжизненно-холодных глаз на мою сумку:
— …и я один из них.
Я вздрогнул при последних словах и попятился.
— Ты знаешь, что мне нужно, — сказал старик.
Внезапно я понял, что он имеет в виду, и медленно достал из сумки дневник. Старик подал мне трубку. Я вывалил тлеющий табак на жёлтые страницы, раздул огонь и бросил дневник на пол. Когда страницы обратились в пепел и ветер разнёс его, старик поблагодарил меня и медленно растаял в воздухе.
Я же вернулся в Штормград и долго лечился горячим чаем с ягодами. Холодный перелёт, сырой ветер и ночёвка на земле не прибавили мне здоровья. Уже укутанный шерстяным одеялом, с кружкой в одной руке и трубкой в другой, я поклялся больше никогда не выбираться в жуткие Чумные земли. К чёрту журнал и всё на свете! К чёрту неотомщённых духов!
Ах да, я слышал, что один из братьев Баровых стал Отрекшимся и даже повздорил о чём-то со своим выжившим братом, о котором говорил дух. Но это уже совершенно другая история…
