Автор: astRAkhanec;
Корректор: Ysaira;
Художник: Sehna.
Со всеми главами можно ознакомиться здесь.
После того, как наша новая знакомая нас покинула, мы с Уорри выдвинулись выуживать новые улики. Я отправился в южную часть торгового квартала.
Итак, вот она – Лавка Фергюссона. Эх, хотел бы я жить на набережной, пусть даже в тесной комнатушке. Разговор, который нам предстоит, не самый удобный, нужно провести его приватно. Для этого я сначала заглядываю в окно и сквозь затертое стекло вижу одинокую фигуру за прилавком, резко постукивающую по нему пальцем. Что же, замечательно, не придется ждать.
– Добрый день, сэр. Желаете что-нибудь купить?
Он пытается выглядеть непринужденно, но голос почти неуловимо дергается. Скованность жестикуляции, скорее всего, тоже не черта характера. Судя по всему, мне не показалось, и пальцы вытанцовывают от нервов, а не от дум. Ну что, приятель, расскажет ли мне эта фальшивая улыбка о том, чем встревожены твои глаза?
– Здравствуйте, эм…
– Джошуа, сэр.
– Роберт. Да, если можно так выразиться. Хочу купить информацию.
– Информацию? О каких-то растениях?
– Да, именно. О растениях, но и не только.
После небольшой паузы я достаю из сумки и кладу на прилавок пучок трав и мешочек, на что торговец реагирует встревоженной и удивленной гримасой.
– Не скажете, что это?
– Ох, а… Откуда оно у вас?
– Нашел.
– Вот этот пучок… Это пастушья сумка, без сомнений. А что это… – он мешкает, издавая растерянные звуки, а рука делает странное движение, будто он хотел взять пучок в руку, но осекся. Неужто после того, как понял, что это? – Простите, но я таких никогда не видел, – наконец спешно процедил он, зыркнув наверх.
– То есть вы хотите сказать, что, держа такую-то приличную лавку, вы не можете определить, что это такое?
– Я простой торговец, а не ботаник, сэр, или алхимик. Я могу с закрытыми глазами отличить бледнолист от солнечника, но, что это за каша, я вам не могу сказать.
– Оу, конечно, друг мой, понимаю. Знаете, паре моих знакомых показалось, что вы собирались сказать: «Не хочу», – ответил я, подтолкнув пальцами серебряники.
– Я понимаю, к чему вы ведете, но понятия не имею, что это, – снова бросает взгляд на второй этаж.
– А у вас разве нет никакого справочника под рукой?
– Нет. Нет.
О чем бы я его ни спросил, теперь каждый его ответ резок и как бы говорит: «Ну давай-давай, проваливай отсюда». Что-то он точно да знает, но боится сказать. Ну ладно, раз он не хочет колоться насчет мешка, идем дальше.
– И еще кое-что. К вам тут в начале недели захаживал широкоплечий темноволосый мужчина? Скорее всего, в зеленом плаще-накидке. Возможно, он и обронил то, что вы не хотите узнавать. Зачем он заходил?
– Ко мне в последние дни захаживало много народу, сэр, всех и не припомню, – проговорил он, снова стрельнув глазами на второй этаж. – Была парочка похожих, но… Один купил немного мироцвета, а второй просто приценивался, даже ничего брать не стал. Ничего, что могло бы вас заинтересовать. Сэр.
– Уверены?
– Да, вполне.
Заметно, что он подуспокоился, но все еще слишком тараторит, а в перерывах, когда мешкает с ответом, постоянно почесывает подбородок, чего не было, когда он задумался над содержимым мешка. Уже меньше, но голос его дрожит, как и избегающий меня взгляд. Меня, но не второго этажа. Хотя, вполне возможно, мне показалось. В конце концов, по всем остальным сторонам его глаза метались едва ли реже.
– Вы как-то часто поглядываете наверх, – обратился я к нему шепотом. – Вас что-то беспокоит? А может, кое-кто? – добавил я еще тише.
– Нет-нет, не обращайте внимания, сэр, просто там лежит моя беременная супруга, вот я и…
– М, рад за вас, Джошуа. Слушайте, а мы с вами ранее не могли встречаться? Вы, случаем, не захаживали в старый город пару дней назад?
– Ам, нет, сэр, я много лет не был в том районе.
– А я готов поспорить, что видел вас. Ну да ладно.
Он точно мне чего-то не договаривает. Многие смогли бы заметить смену интонации в последней фразе, не говоря уже о расслабленном выдохе в начале. И ищейкой для этого быть не нужно.
– Джошуа. Этот человек, возможно, замешан в убийстве. Если вы мне не поможете, вас могут наречь соучастником.
– Простите, но... Я вам больше ничем помочь не могу.
Что ж, придется его немного припугнуть. Аккуратно отодвигаю растения в стороны, чтобы их случайно не помять, и резко хватаю его за ворот, чуть протащив над прилавком.
– Слушай, Джошуа, ты знаешь, что это такое, и готов поспорить, тебе есть что рассказать мне об этом типчике. Но раз ты такой несговорчивый, я заставлю тебя вспомнить.
Я замахиваюсь кулаком, делая вид, что сейчас ударю лавочника, но он оказывается не так прост: он вдруг легко блокирует удар и бьет меня по лицу так сильно, что я даже пошатнулся назад. А он неплох, я недооценил этого хозяина травинок. Хотел бы я списать это на то, что его молодые кости оказались проворней моих, полных трещин и дыма, но с виду мы примерно одного возраста. Отчего-то время от времени ощущаю себя старше, чем есть.
– Проваливайте из моей лавки, сэр! И это с собой заберите! – крикнул он и грозно пошел на меня, схватив какой-то рабочий инструмент. – Я понятия не имею, о чем вы, и не хватало мне, чтобы вы навлекли на меня проблемы!
– Ладно-ладно, я все понял.
Спешно подняв шляпу и забрав растения, я вышел на улицу. Пока что меня больше всего смущает то, что у его лжи ассортимент разных вкусов. Он явно боится, но кого? Того самого широкоплечего? А может, его кукловода, настолько страшного, что лавочник скорее выдворит с кулаками детектива, нежели расскажет чего лишнего? И что же это за растение такое? У одного травника пылилось в тайнике и, возможно, стоило ему жизни; другой же, завидев пучки, испугался и всячески пытался меня спровадить. Нужно попытаться накопать на него больше информации… И старушка, выходящая из дома рядом подойдет. По крайней мере, для начала. Подожду, пока она отойдет от дома, чтобы лавочник не увидел нас в окно.
– Простите, мэм. Здравствуйте.
– Здравствуйте, юноша.
– Простите, я заметил, вы живете прямо напротив Лавки Фергюссона, вы, случаем, не знакомы с ее хозяином?
– С Джошуа? Знакома, мистер, и хорошо. А что вам нужно?
– Я проверяю поставки товара в нашем городе. Ходят слухи, что кто-то из торговцев стал особо нечист на руку. Джошуа может быть как-то с этим связан?
– Хм, нет, нет, сынок, не думаю. Он хороший юноша, порядочный. Чистоплотный. Но с характером.
– А вы не замечали за ним чего-то странного в последнее время?
– А как же. Кто в таком положении не будет вести себя необычно, хотя… Я не думаю, что это касается вашего дела.
– Ну что вы, моего дела касаются любые зацепки.
– Хм… В общем, его супруга, Дарла, должна вот-вот родить. А тут смотрю в окно, а они собираются куда-то. Подумала, что вместе, но нет. Как он мне рассказал, они решили ее к родителям отправить, чтобы она одна надолго не оставалась. Впопыхах так собирались, знаете ли. Ну, мне так показалось, то есть с моим-то зрением, понимаете.
– А почему она должна одна в лавке оставаться?
– Джошуа все делает сам, не пользуется подручными. Сам собирает, сам привозит свои растения. Бывает, что на это уходит недели с две или три, если приходится отправляться в Западный край.
– Вот оно как… А вы, случаем, не замечали у него никакого темноволосого мужчину? Широкоплечего и, скорее всего, в зеленой накидке?
– Ой, может, и был, а может, и нет. Не могу сказать.
– Что же, спасибо большое, мэм. И будет лучше, если этот разговор останется между нами. Могу я на вас рассчитывать? – намекнул я ей, протягивая пару блестящих уговорщиков.
Серая штормградская осень в зените, потому темнеет уже рано. В той паре-тройке книжек о детективах, что я читал, у главного героя бы уже пятки сверкали от раскаленного следа, по которому он проскользнул в самый разгар событий, в то время как мои лишь устало несли меня домой. Трубка и размышления о деле помогали отвлечься от усталости. А еще я даже не знаю, в каком направлении копать. Точнее, какое из них окажется верным. Ничего, завтра на свежую голову пораскинем мозгами. По крайней мере, я могу насладиться тихим спокойным вечером, подытоживающим этот муторный день.
А может, и нет. Мне не показалось, меня действительно преследуют чьи-то приближающиеся шаги. Обернувшись, вижу двух шкетов лет двадцати, неумело изображающих отсутствие интереса ко мне. Опять сглазил: вечер обещает перестать быть тихим. Я запускаю левую руку под плащ и оборачиваюсь:
– Заблудились, ребята?
– Ага, дядь, заблудились. Не скажете, как пройти к банку?
– А у вас есть что вкладывать?
– У тебя есть.
Тот, что ближе, пытается провести удар сразу после фразы. Как предсказуемо. Со всей силы укладываю его хуком и достаю кинжал, чтобы припугнуть второго, как вдруг сзади обрушивается удар по горбу.
Молнией боль стреляет от места удара до конечностей, из-за чего меня подводят ноги. Проклятье, я даже не заметил его. От неожиданности роняю клинок и открываюсь для удара под дых. Один из напавших выбивает из меня весь воздух, из-за чего я на коленях сгибаюсь знаком вопроса. Распластаться на земле нельзя, но без оружия я нежилец.
Видно, что это неопытные салаги, копошатся, делают много лишних движений, срывая сумку. Один начинает шустрить по карманам плаща и дотягивается до монет, но я вцепляюсь ему в запястье и оставляю в плече глубокое напоминание об этом вечере. Перебор? Многие скажут: «Да», но здесь или ты, или тебя. А я не хочу быть съеденным. Особенно парочкой каких-то щенков. Закрывая голову, вырываюсь и пытаюсь набрать дистанцию. Пользуясь моментом, выкидываю кулак, на который сам налетает один из напавших. Говорю же: салаги.
Но тут приходит в себя вкладчик. Хоть я и пытаюсь давать достойный отпор, как нас когда-то учили, против троих приходится тяжко, да и вы когда-нибудь пытались драться, когда после каждого движения вас обхватывает ваш же плащ? В итоге им удается повалить меня. Пока один пытается завершить начатое и вырвать сумку, другие двое запинывают в угол. Я уже готов отдать им сумку с уликами, как вдруг слышу над собой глухой звук, а после – крик где-то в стороне.
– Эй вы, твари, а ну отошли от него!
Пока пытаюсь отдышаться, они дают деру, и я вижу, как в их направлении просвистела пара камушков.
– Сэр, вы как?
– Доставалось и сильнее. Спасибо. Дайте мне только отдышаться.
Мой спаситель помогает подняться, а я пока не восстановил дыхание и несильно против.
– А метко вы по ним.
– Спасибо. Небезопасно нынче в такое-то время на этих улицах.
– На этих улицах… Всегда было небезопасно… В любое время.
– Вам, может, помочь до дома дойти?
– Спасибо, не откажусь.
Вряд ли этот русый усач тоже собрался меня обворовать. Все равно с виду уже нечего.
Хорошенько выспавшись и допив целебную настойку, утром я почувствовал себя лучше. Хотя спина все еще болит. Мы с Уорри не привыкли настолько рано вставать, но у нас были на то причины, из-за которых мы пребывали в прямо противоположных состояниях. Пока я спал как убитый, мой напарник не мог уснуть: ему это всегда плохо удавалось в предвкушении встречи со своей дочерью.
Вам, наверное, нужно рассказать. Если кратко, то брак у Уорри и так был куда более ухабистым, чем то, что принято считать нормой. А когда он по своей глупости пошел за ван Клифом, для жены это стало последней каплей. Хоть она та еще заноза, я ее не виню: средств и так не было, а тут еще неизвестно, где вечером будет муженек – дома или в петле. В итоге нашла себе какого-то землепашца из Западного края. Но надо отдать ей должное: хоть она теперь почти не переваривает Уорри, все же позволяет ему видеться с дочкой, которая, к счастью, характером пошла не в мать. По крайней мере, пока.
Тем временем я собирался на похороны. У нас было время пораскинуть мозгами, пока мы принаряжались и перекусывали то, что у нас завалялось.
– Итак, что у нас есть? Первый подозреваемый – широкоплечая накидка из лавки Фергюссона, на которую показали те двое.
– И о котором нам пока ничего неизвестно, – пробубнил я.
– Сам Фергюссон. Что ты о нем думаешь?
– Не знаю. Он точно замешан в этой истории, но в какой роли – вот что интересно. Он вечно зыркал на второй этаж, сказав, что там его беременная супруга, но сам он спешно сбагрил ее родителям. Возможно, за ним следят. А возможно, стоят с ножом у горла.
– Тогда нужно сообщить стражам, чтобы…
– Надо сделать это правильно. Он предпочел умолчать, когда я пригрозил ему тем, что его могут счесть соучастником убийцы. Если его он боится больше, чем закона, нельзя допустить, чтобы об этом прознали не те люди.
Уорри вопросительно кивнул.
– Томас.
– Оу. Точно… Так, следующими у нас идут картежники, – переключился он, откусывая от яблока большой кусок.
– Надеюсь, это действительно они. Ай! – отвлекся, зашивая штанину. – Если мотив – карточный долг, это будет довольно просто. Надо выяснить, как у Фердинанда шла игра и что из себя представляют его партнеры. И на сладкое у нас остается…
– Сестрица…
– Сестрица. Которая объявилась в момент столь подозрительный, что уже настроил ее против нас. Значит так, я разузнаю у его дочери, с кем он играл. И попробую допытаться до сестрицы.
– Мы же не узнали, где она живет.
Со словами: «Что-то подсказывает мне, что она сама меня найдет» я покинул контору.
Собралось под две дюжины человек. Его семья замечает меня взглядом, и я подхожу поздороваться. Ох, они так смотрят на меня. Вот она, одна из горьких сторон моей работы, дающаяся мне довольно тяжко: когда на тебя нацелены взгляды людей, что так хотят услышать о том, как ты преуспеваешь в их деле, а тебе нечего им ответить. И остается надеяться на спокойную реакцию.
– Вы нашли что-нибудь? – спрашивает дочь, глядя щенячьими глазами.
– Точно пока ничего сказать не могу, но зацепки есть. Мы движемся по следу.
– О, наше счастье, что тебя не было в ту ночь дома, – обратилась к ней мать.
Да как же ее зовут?
– А где ты была той ночью?
– Мы с книжным кружком всю ночь ходили по Стальгорну и его музею.
– Книжным кружком?
Кружок по интересам, какая прелесть. Радует, что даже кто-то из наших мест сам пытается развивать кругозор. Хотя, с другой стороны, с идиотами работать проще.
– Да, мы два раза в неделю собираемся. А в этот раз мисс Хирмдвъяра перенесла встречу на пару дней раньше.
– Ну и фамилия… – процедил я себе под нос, занося это в блокнот.
– Это у нее от мужа, он полукровка. Мы ее зовем просто Салли. Муж, кстати, и помог все устроить в ту ночь.
– И много вас в кружке?
– Человек восемь.
Разговор зашел удачно, дав мне предлог, чтобы спросить ее в сторонке от семьи.
– Простите, можно я украду ее на минутку?
– Раз надо. Да. Конечно.
– Итак, можешь показать, с кем Фердинанд играл по вечерам?
Какое-то время она бегает глазами по толпе, потом кивком показывает на розоволосого гнома:
– Вот он.
Я кивнул в ответ и проводил ее обратно к родне.
– Про своего ухажера не забыла обмолвиться, надеюсь, – укоризненно вмешался брат. Заметно, как девушка засерчала и хотела было что-то ответить, но смогла выдать только набор согласных.
– Про какого такого ухажера?
– Пита Вуда. Знаете его?
Мда, мир тесен.
– Знаю его отца.
– Тогда мне не нужно вам ничего рассказывать.
– Он не такой… Он хороший! – в ее обиженной интонации можно было услышать искреннюю веру в то, что она сказала. – Он в порту целыми днями трудится!
Ах, наивная юность. А уже через несколько лет жизнь выписывает тебе настойку из горькой правды. Применять внутрь, возможные побочные эффекты: печаль, раздражение, цинизм, разочарование в людях, потеря аппетита.
– Кто-то из вас будет сегодня в лавке? Мне нужно еще кое-что осмотреть.
– Опять? – снова вмешался Билли. – Не поймите неправильно. Просто удивился.
В этот момент всеобщее внимание приковал брат Сарно, который тихо подошел к нам, а после начал службу.
Жрецы… Те, кто встречает и провожает блуждающих по этому миру путников. Какая-то часть меня восхищается этими служителями: старательные святые души, сочетающие мягкость и умиротворение во всем, начиная от движений, заканчивая речью, с отвагой, с которой они противостоят тьме в наших землях и сердцах. Невинность, с которой они видят мир, и страсть, с которой стоят за Свет. Но, несмотря на все это, что-то во мне подсознательно сторонится их, ибо, когда всю жизнь проводишь в тени среди паразитов и хищников, такие люди ощущаются чем-то чужеродным. Я бы не смог так старательно штудировать книги, да и верить в какую-то идею. Может, я так говорю, потому что я такой еще просто не повстречал, а может, потому что всегда был ей верен и воспринимал как должное.
Еще немного порасспрашивав семью кое о ком, я решил подойти к гному, который стоял чуть в стороне от основной массы людей. Он ни с кем не разговаривает – неужели никого здесь не знает? Его недешевые, но уже изрядно поизносившиеся узорчатые сапоги стыдливо намекают, что они, как и их хозяин, видали лучшие времена. Давний подарок, возможно. А вот прочая одежда уже помоложе, но и заметно проще: никаких узоров, вышивок или инкрустаций. Приличный вид и ничего лишнего. Делая вид, что собираюсь закурить в сторонке, прибиваюсь к нему:
– Жаль старину Ферда.
– Оу, да. Это печально. Очень печально. Вы тоже его знали?
– Да, я у него часто закупался.
– Ах, вот оно что… А мы с ним познакомились еще во времена Второй войны. Баловались со всяческими механизмами.
– Не знал, что Ферд разбирался в технике, – делая глубокий затяг, я плавно перехожу к делу. – Как думаете, кто мог это сделать?
– Я думал, что это совершил тот жалкий пьянчуга. Слыхал, он сам помер после этого. Вы меня, наверно, осудите, но так ему и надо.
– Вовсе нет, эээ…
– Пшиког Занекрут, дорогой друг! – он приветливо представился и протянул свою крохотную ручку.
– Ливан Хоумс. Ну так вот, мне его семья тут рассказала, что там все запутанней. Я слышал, они даже наняли ищейку.
– Ах, эти новомодные частные детективы… У больших городов свои причуды, согласны?
– Еще бы. Надеюсь, он хотя бы головастый. Не хотелось бы, чтобы это был жадный идиот, который, если бы узнал мое прошлое… спустил бы на меня всех собак.
– Так вы, простите за дерзость, нечисты на руку?
– Ничего серьезного, почти невинные забавы с дамами да пиками. Вы, думаю, меня понимаете.
– С чего вы это взяли?
– Ну, вы же с ним часто играли по вечерам.
– Э-э-эх, дружище, что есть, то есть. Но вы неправильно поняли, все в рамках приличия. Простые дружеские посиделки за «лордеронкой» с безобидными ставками.
– Но для «лордеронки» нужны минимум три игрока.
– Да, с нами играл один мой знакомый. После службы наши посиделки для старины Билингара отрада.
– Городской стражник?
– У главных ворот, да.
Порт, лавка, ворота… Черт, как же хорошо было, когда раскрыть дело можно было чуть протянув руку, не вылезая из нашего отстойника, а тут еще один день уйдет на мотания по всему городу. Пришлось уделить этому гному еще некоторое время, болтая о всякой всячине, чтобы наш разговор выглядел естественней.
Народ уже расходился, и я сказал Андерсонам, что зайду к ним позже. Стоило нам расстаться, как меня встретил неприятный сырой ветер. Он будто подталкивал меня к моей ближней цели. Что ж, поддамся, хоть я ему и не рад, да и надеялся на другого спутника. Который, к слову, все-таки не заставил себя долго ждать. На полпути к порту меня догнал звук ее походки.
– Почему тебя там не было?
– Почему же, я была с вами все утро. Просто на таком расстоянии, на котором они бы меня не увидели.
– Вот оно как… – процедил я, не стесняясь укоризны в голосе.
– Ну давай, рассказывай, чего нового разузнал?
– Дочь показала на того, с кем Фердинанд играл в карты.
– Этот гномик?
– Да. Приятный персонаж. Но снимать со счетов я его, само собой, не собираюсь.
– А где твой напарник, кстати?
– Он сегодня… в семейных делах.
– Понятно. А куда сейчас идем?
– В порт. Хочу проверить ее ухажера. Он, как бы это сказать… из очень неблагополучной семьи. Фердинанд наверняка не одобрял ее выбор. А тут у парня еще и эмоциональное потрясение: в прошлом месяце остался совсем один. Нужно посмотреть, на что он горазд.
– А что у него случилось?
– Отца наконец надолго упекли.
– А мать?
Я не стал ничего говорить, просто намекнул взглядом.
Эх, это будет еще один долгий, долгий день на ногах…
